На стене нашей церкви изображена пузатая нечисть с вилами и подписью: «чревоуг», т.е. сокращенное наименование «чревоугодия». Отсутствие окончания дает варианты для различных продолжений: «чревоуголь, чревоугорь, чревоугол, чревоуголовник», и все они вполне подходят к описанию этой страсти.
С чревоугодия начинается «лестница страстей», это как бы ее основа и фундамент. Интересно, что разные святые отцы, из разных мест и эпох описывали эту страсть в одних и тех же образах связанные с растапливанием печи.
Св. Иоанн Кассиан: «Печь тела нашего, царем Вавилонским, т.е. дьяволом, в нас возжигается, через страсти, подобно прибавке нефти и смолы в печь, сильнее разгорается».(1)
Прп. Нил Синайский: «Пища огню – дрова, а пища чреву – снеди. Множество дров разжигает великий пламень, а множество снедей питает похоть. Пламень исчезает с оскудением вещества, а скудость снедей иссушает похоть».(2)
Св. Ефрем Сирин: «Всех дров в лесу не достаточно для насыщения огня; так ненасытима плоть, как ее не довольствуй».(3)
Св. Исаак Сирин: «Что пламень огненный при сухих дровах, то и тело при наполненном чреве. И как одно горючее вещество, приложенное к другому, увеличивает огненный пламень, так разнообразие брашен увеличивает движение в теле».(4)
Таким образом пищи нужно вкушать ровно столько, чтобы печь отапливала дом тела, но не забивать печь так чтобы дым валил из всех щелей или случился пожар. Так же нельзя полностью тушить печь, чтобы в наступившем расслаблении не в пасть в еще худшие страсти.
«Воздержание в пище не может быть постановлено одинаковое для всех, потому что не у всех тел одинаковая крепость…Но все воздержники должны иметь одну цель, чтобы принимая пищу по мере способности, не вдаваться в пресыщение, возжигая в душе вредоносный, греховный огонь. Мера воздержания должна быть определяема судом совести каждого. При этом посты уставом определенные всеконечно должно соблюдать», поясняет все тот же св. Иоанн Кассиан.(5)
Говоря по другому, качество и объем домов и печей у всех разные, потому и дров требуется разное количество, да и внутренний климат разнится от человека к человеку.
Надо иметь в виду, что говоря о чревоугодии, святые отцы менее всего имели в виду саму пищу. «Не по брезгливости какой отказываемся есть мясо: «ибо всякое творение Божие хорошо и ничто не предосудительно»(1Тим.4.4); но поскольку написано «Не прилична безумному сладость» (Пртч. 19.10)».(6) Обращалось внимание на те последствия во внутреннем устроении человека, которые происходили при «безумном» употреблении еды. Дело не в пище, а в помысле. «Одни по естеству своему требуют сладкой пищи, другие соленой, иные же кислой: и это есть ни страсть, ни прихоть, ни чревообъядение. А любить какую-нибудь пищу особенно и похотливо желать ее, — это и есть прихоть, служительница чревообъядению. Но вот из чего познавай, что ты одержим страстью чревообъядения, — когда она обладает и помыслом твоим», объясняет нам прп. Варсануфий,(7) т.е. простой акт потребления пищи обретает в человеке странные психологические оттенки.
Удивительно, что если человек принимает пищи ровно столько сколько необходимо человеку для его жизнедеятельности, то «помысел» не образуется, если же эта мера превышается, то в душе возникает некое злокачественное образование. Что это за новообразование, какова его сущность и устройство подвижники исследовали досконально.
Когда человек съедает пищу противоестественно, без молитвы, без меры и с чувственным услаждением, она не усваивается ни физически ни духовно, и начинает генерировать из себя некий образ. Образ этот срамен и безобразен и любит обретать блудные очертания «чревоуга», он в виде призрака исходит с низа живота и проникает в сокровенные области человека, где воспринимается внутренним взором в виде помысла. Помысел этот принятый соблазненным и притупленным объядением сознанием начинает активно рождать пустые мечтания и призраки, которые рассеивают внимание человека не дают ему сосредоточится и уносят в пустые и бесплодные мечтания по всем злачным углам падшего мира. «Чрево наполненное от пресыщения есть область привидений», — предупреждает прп. Исаак Сирин.(8) Таким образом чревоугодие оказывается «краеугольным камнем» всех страстных движений души.
Привидения эти подобно темной туче или смрадному дыму касаются сердца и возмущают внутренний мир бурей помыслов. Источник помыслов подобен гнилому кусочку мяса или какого залежалого овоща, который является источником множества «мушек-дрозофил». Все хозяйки знают, что с самими мушками бесполезно бороться и стараться их перебить, они плодятся с неимоверной быстротой, есть одно простое и эффективное средство: вынести мусорное ведро, и мушки исчезают сами собой. Аналогичные процессы происходят и в душе человека, практически невозможно воспринимать духовные умозрения с переполненным желудком набитым страстно поглощенной пищей. «Начатое нами дело свиней, т.е. дозволение чреву не знать его границ, как свойственно разумным, приводит в смятение и великое помрачение помыслов, густой и непроницаемый мрак распространяется по всей душе и сильное уныние при всяком Божьем деле», — рисует нам воздействие духа чревоугодия авва Исаак Сирин.(9) Это приводит к тому, что между внутренним человеком и Богом образуется непроницаемая черная преграда, которая как некие черные бархатные шторы светомаскировки закрывают от души Божий свет, и его лучи не могут проникнуть в сердце человека. «Как облако закрывает свет луны, так испарения чрева изгоняют из души Божью премудрость».(10)
Страсть чревоугодия постепенно захватывает всего человека. Проникает в гортань, захватывает сознание. Человеку уже мало просто съесть больше чем ему необходимо, страсть требует особой изысканности вкуса и вида пищи. Человек сначала ест глазами, затем наслаждается вкусом, затем радостно переживает давление на стенки живота изнутри. Святые отцы тонко различали много подвидов чревоугодия, но основными считали два: лемаргия и гастримаргия ( по-русски гортанобесие и чревобесие).(11) Первое поражает разумную часть нашей души, ибо гортань считалась носителем силы слова, а второе поражает неразумную часть нашей души. Общим итог их мрачного согласия в том, что смысл жизни человека оказывается в поглощении пищи. Т.е., как говорит известное высказывание: «человек начинает жить только для того, чтобы есть, а не ест, чтобы жить».
Существует таинственная связь между чревоугодием и «парением ума». Дело в том, что соприкасаясь с «горним» ум обретает свойства «простоты, единства, соборности», соприкасаясь же с «дольним» — ум «усложняется, рассеивается, расслаивается». То и другое по-своему привлекает ум. Первое таинственно связано с «Древом Жизни», второе с «древом познания», и то и другое по разному услаждает ум, но эти «услаждения» не совместимы. Ум как бы находится в постоянном выборе между тем и другим, как некое коромысло, он может склониться и в ту и в другую сторону.
Потребляемая сверх необходимого еда, перетягивает ум в чувственную область. От этого внутреннее единство как бы рассыпается, полнота восприятия теряется, появляется очень много разнообразных и не связанных между собою помышлений и желаний. Сродное тянется к сродному, и, поскольку внешний и материальный мир, сам по себе, без внутреннего, лишен единства, многообразен и разнообразен, то «рассыпавшееся» от тяжелых испарений умное чувство, начинает заинтересовываться всем внешним и материальным. Оно с услаждением рассматривает видимую красоту окружающего мира и собственное телесное устроение. Чувственное рассеяние оказывается непреодолимой преградой во внутреннем движении души к Богу, сеет в ней сомнение о реальности невидимого мира, вводит боязливость, многопопечительность, страстность, и, в конечном счете ввергает ее в пучину страстей.
Такое положение вещей приводит даже верующего человека, или общину в крайне печальное состояние. Сначала теряется самое главное: единомыслие, которое возможно только в простоте и чистоте Боговидения. «Возлюбим друг друга и единомыслие исповемы». Любовь к ближнему и единомыслие в Боге связаны друг с другом непосредственно. Разнообразие тварного приводит к разномыслию между людьми. Внешне это проявляется в осуждении, неприятии, противлении друг к другу. Человек начинает прислушиваться к тому, что говорят другие, гоняться за новостями, обсуждать чьи-то мнения со стороны, все это приводит к потере человеком своего внутреннего стержня.
Таким образом именно «чревоуг» искажает восприятие, именно он ответственен за «парение мыслей» которые, в свою очередь, являются основанием всех страстей. Кажущийся безобидным в своей причине, от него тянется целая цепочка самых печальных последствий.
Пища, будучи греховным основанием всех страстей, начиная с вкушения запретного плода в раю, в тоже время возведена Христом в высочайшее достоинство, ибо она стала носителем Тела Христова в таинстве Евхаристии, трапезой Любви. И в этом смысле любая пища является как бы продолжением богослужения, плодом Жизни, и поэтому в нем не может быть чревоугодия, ибо насыщает не чрево, а сердце. Можно сказать, что молитва перед вкушением пищи, превращает ее из чувственной снеди в «благодарение Богу», в «хлеб насущный», что наоборот подвигает душу к Богомыслию, единомыслию, а не к рассеянию ума, научает понимать мир в образах не этого века, но будущего.
1 Добротолюбие т.2, с. 24
2 Добротолюбие т.2, с. 230
3 Добротолюбие т.2, с. 380
4 Слова подвижнические, с. 309
5 Добротолюбие т.2, с. 21, 22
6 Добротолюбие т.2, с. 379
7 Руководство к духовной жизни, с. 64
8 Слова подвижнические, с. 184
9 Слова подвижнические, с. 375
10 Слова подвижнические, с. 309
11 Авва Дорофей, с. 183